Daniel Ilabaca в интервью для Jump Magazine
Готовя этот материал, мы потратили очень много времени на его
оформление. Огромная благодарность переводчикам за столь объемную
работу и терпение выполнить ее до конца. Речь об интервью Даниэля
Илабаки для английского интернет-журнала Jump Magazine, которое вышло в
девятом выпуске за ноябрь-месяц. Daniel рассказал о себе, о своих
тренировках, об отношении к паркур-сообществу, своих путешествиях,
различных проектах и о встрече с основателями движения Себастьяном
Фуканом и Давидом Беллем. Это, можно сказать, краткое содержание того,
что Вам предстоит узнать ниже.
С тех пор как я начинал проект Jump Magazine в феврале, Дэнни был
высоко в моем списке тех, у кого я хотел бы взять интервью. Если не
брать очевидных людей, типа Бэлля или Фукана, то считаю, что Дэнни -
единственный человек, который достоин стоять на пьедестале.
Видите ли, в далеком 2003, когда UFF была только создана, этот
молодой парень из Мортона не заставил себя долго ждать и заявил о себе,
создав много шума в паркур-сообществе, набивая себе репутацию и
огромное количество фанатов.
Забавно, что до нынешнего времени наши пути почти не пересекались, я
могу пересчитать все наши встречи на пальцах одной руки. Несмотря на
это, мое восхищение им, как первопроходцем и лидером сообщества,
"вдохновением" для многих, всегда было великО. Поэтому, когда он дал
согласие поучаствовать в интервью для этого выпуска журнала, я с
большим энтузиазмом двинулся в путь в Мортон со списком вопросов
наготове. Встретившись, мы обменялись формальностями, а потом болтали
много часов о многих вещах. Все, что идет далее это всего лишь малая
толика того, что запечатлено на пленке диктофона, но, возможно, прольет
немного света на то, кто такой и Илабака, и с чем его едят.
Jump Magazine: Привет дэн. Давай начнем с самого главного. Представься, пожалуйста.
Daniel Ilabaca:
Меня зовут Даниэль Илабака, я живу в Мортоне, Великобритания. Мне, на
данный момент, 22 года и я занимаюсь паркуром бОльшую часть своей жизни.
JM: В какой момент к тебе пришло вдохновение, чтобы выйти на улицу и начать развивать навыки передвижения?
DI:
Хм… ну, я всегда был заинтересован в передвижении. С самого раннего
возраста, через фильмы с Джеки Чаном и не только, они меня сподвигли на
то, чтобы ходить искать приключения и все такое. Я находился на сложном
перепутье в своей жизни, когда я тусовался на улицах и терся в уличных
бандах, но однажды я увидел парня, который сделал сальто от стены, и
позже я узнал, что это - капоэйра. Я, наконец-то, увидел что-то, что
могло меня продвинуть в положительном направлении по жизни.
JM: Что именно в искусстве передвижения тебя заинтересовало?
DI:
Дело не столько в передвижении, сколько в человеке, который им
занимается. Я знаю, что это было сальто от стены и это очень круто. Но,
в то время, я был окружен людьми, которые говорили мне какой жизнь
должна быть, и что я должен делать. Но с этим парнем все было
по-другому, и я знал, что если смогу поймать смысл того, что он делал,
то смогу найти себя через практику этого искусства. Так же я
познакомился с другим молодым человеком - Мартином, в школе. Он был
скейтбордистом и мы часто зависали у него в гостях. Мы играли во всякие
приключения на его заднем дворе, ходили по забору и дошло до того, что
мы выходили по ночам и представляли себе, что мы ниндзя [смеется].
Тогда я однажды увидел телевизионное шоу "ripleys believe it or not”,
где был сюжет про Ямакаси и, я думаю, что это было решающим событием
для меня. Увидев этих парней, их возраст - это дало мне надежду и веру,
что если я продолжу делать то, что делаю, я буду счастлив, практикуя
передвижение всю свою жизнь.
JM: Если мы вернемся к тому моменту, когда ты увидел
парня-капоэриста, какие шаги ты предпринял до того момента, когда ты
мог осмысленно сказать, что практикуешь именно Паркур?
DI:
Честно говоря, я понятия не имею. В то время не было никого, кто мог бы
мне помочь или подсказать направление, в котором нужно развиваться. Я
просто выходил на улицу и пытался научиться сделать сальто назад, что
являлось самым большим препятствием тогда. Мы приходили к стене с
другом и весь день пытались сделать от нее сальто и многие из первых
попыток были ужасны. Я провел очень много времени падая на колени, но,
в конце концов, у нас начало это получаться само собой. Затем, когда мы
однажды крутили сальто на улице, тот самый капоэйра-парень, которого я
изначально видел, шел мимо и был очень удивлен тому, что мы делали. Так
что, мы даже создали небольшой кружок капоэйры и мы ходили
тренироваться все вместе. Он не был инструктором даже. Он просто обожал
двигаться и тоже был самоучкой, обучаясь по видео. Мы в общем
прогрессировали вместе и, в конце концов, создали команду Flashkick.
JM: И как долго это все продолжалось?
DI: Все
это довольно грустно, так как мой друг Мартин и я стали быстро
развиваться и парень, с которого все начиналось, потерял мотивацию,
потому что дошло до того момента, что мы уже умели больше, чем он.
Поэтому, небольшая команда Flashkick стала разваливаться, так как
группа стала терять веру. Я и Мартин тогда решили всерьез заняться
улицей и после увиденного в Ripley’s это было решенное дело.
JM: Ты всегда хорошо двигался и быстро схватывал принципы перемещения?
DI:
Мое вдохновение происходит от позитивности тех людей, которые вокруг
меня. Например, когда я был маленьким, я часто ходил кататься на
коньках с братьями. Они были для меня как воины и были непобедимы,
поэтому я всегда хотел делать то же, что и они. Но я прогрессировал так
быстро, что дошло до момента, когда я умел больше, чем они. Была точно
такая же ситуация – у них пропала мотивация, потому что я был лучше их.
Все чего я хотел - это играть с братьями и кататься. Могли они
повторить за мной или нет, это не важно. Я просто хотел быть подвижным
и играть.
JM: Когда ты наконец начал свой путь в паркуре, были ли какие-нибудь люди, которые для тебя были вдохновением?
DI:
Не столько сами люди. Я был очень удивлен тому, что во Франции этим
занимались взрослые мужчины и именно это меня вдохновило выйти на улицу
и попробовать это. Когда я увидел фильм Jump London, они рассказывали
историю про то, как детьми играли, прыгали везде и представляли себе,
что они ниндзя. Я очень хотел им сказать, что я точно так же делал
много лет, но очевидно, тот факт, что они стали популярны очень быстро
и если бы я подошел к ним, и сказал об этом, меня бы неправильно
поняли. Я предположил, что они бы меня восприняли как какого-то
непонятного юнца, который нес вздор. Поэтому, мне пришлось набраться
терпения и продолжать делать то, что я делал, и я считал, что если это
судьба, то наши пути когда-нибудь пересекутся, как оно, в конце концов,
и получилось.
JM: Припоминаю момент, когда я впервые о тебе услышал…
DI: Не было ли это на Urban Music Festival в Earl’s Court? Я помню, что видел вас там.
JM: На самом деле, нет. Первый раз я тебя увидел по
телевизору в составе команды Urban Monkeys. Ты должен понять, что тогда
создавались команды, появлялись индивиды и новые бизнес-проекты,
которые только формировались и дрались за место под солнцем в плане
узнаваемости и внимания масс-медиа. Все, у кого была хоть малая толика
таланта, кто не входил в эти круги, расценивался бы как враг и, был бы
бойкотирован в большей или меньшей степени. Но я помню, что видел этот
репортаж по телевизору и то восхищение, которое я испытал от того, что
ты делал. Я могу ясно вспомнить, что говорил своим товарищам по
команде, что ты тот, за кем нужно следить. Расскажи про Urban Monkeys и
как вы прославились?
DI: Я знал, что для того, чтобы
продвигаться вперед, я должен был быть лидером в каком-то плане,
поэтому я создал Urban Monkeys, команду, которая по сути состояла
просто из друзей, которые решили объединиться. Но она развалилась, так
как была создана на неподходящих основаниях и тогда я решил продолжать
в одиночку и искать собственный путь.
JM: Что ты имеешь ввиду под фразой «не те основания»?
DI:
Я не очень хотел выглядеть как парень, который прыгает лучше всех или
тот, кто в одиночку мотивировал всех заниматься, потому что я все еще
сам был на пути самопознания. Поэтому, для меня создать группу людей и
сказать, что нас теперь зовут так-то или так-то было сложно, я не
чувствовал себя готовым для такой ответственности.
JM: Сколько тебе тогда было лет?
DI: Кажется, мне тогда было 17.
JM: Хорошо, давай более внимательно рассмотрим твой
собственный стиль. Ты начал путь самопознания, но с какого момента ты
бы сказал, что начал сильно прогрессировать?
DI: Это интересный вопрос. До того как я приобщился к Паркуру,
у меня не было понимания о чем-то сложном или легком. У меня понятия не
было о том, что реально, а что нет, потому что для меня двойное заднее
тоже самое, что одинарное, это просто еще одно лишнее вращение. Но с
годами, копаясь в интернете, и понимая лучше как люди двигаются, и что
их впечатляет это, в конце концов, наложило отпечаток на мое
восприятие, хотя до этого я полагался лишь на собственный опыт. Я
помню, что ездил в Лондон и Chase Armitage сделал баттерфляй на 720
градусов от стены и, на тот момент, я никогда не пробовал этого, но
потому, что я увидел это собственными глазами, я подумал, что хочу
попробовать повторить и сделал попытку. Я пришел на колени и все
сказали: «Что ты делаешь?», но я попробовал еще раз и у меня получилось.
JM: Есть ли какой-то элемент, от освоения которого ты получил особенное удовлетворение?
DI:
Не думаю, что есть один какой-то элемент. Я доволен тем, что могу
двигаться, и что могу выражать себя через движение в том виде, в каком
люди из моей школы или района не могут. Было приятно осознавать, что я
особенный. Я знаю, что это неправильно, но я обожал убегать от
полицейских. Знаешь, просто бежать по крышам, перепрыгивать большие
расстояния и скрываться от копов. Я понимаю, что это было неправильно,
но в те времена было намного больше свободы. Не было никаких границ,
просто бег, прыжки и кувырки, чтобы смягчить приземление. Находиться в
воздухе было замечательным ощущением.
JM: Разговаривая с Ником Уиткомб, ты сказал, что у вас постоянно были стычки с полицией в те времена. Чем вы занимались?
DI:
Мы очень часто лазали на крыши. С того времени как мне было 15-18 лет я
всегда чувствовал себя одиноким. Я знаю, что вдохновлял Ника и других
парней в Мортоне, но я всегда чувствовал себя одиноким и не чувствовал
ничего общего ни с кем, поэтому я всегда залезал на крышу паба
Везерспун. Даже если шел дождь, я залезал туда и сидел со слезами на
глазах и кричал что есть сил. Я не хотел найти счастье через Паркур, я
хотел чувствовать все доступные эмоции. Вылазки на крышу этого паба
были способом для меня увидеть мир так, как его мог видеть только я.
Это был мой мир, это было мое место, моя реальность. Я чувствовал себя
невероятно свободным на крыше, прыгая, в дали от людей внизу. Так что,
это было то, чем я занимался каждый день и тогда полицейские начали
мной интересоваться и меня это страшно бесило, потому что они просто не
понимали, что я делаю - поэтому я убегал. Дошло до того момента, что я
переставал бежать, потому что дела начинали становится не на шутку
плохи, как и полицейские с их непониманием. Поэтому, я пытался
объяснить причины, по которым я этим занимался. Тогда это стало большой
проблемой для Мортона и сейчас произошло много разных событий, но это
одно из наших ветвей деятельности.
JM: Все знают о запрете на Паркур, вымазанные крыши и колючая проволока в Мортоне. Что ты обо всем этом думаешь?
DI:
Я могу понять, почему люди недоверчиво относятся к вещам, которых они
не понимают. Я с пониманием отношусь к их чувствам и к той причине,
почему они стали давать отпор Паркуру, но никто еще нормально не
объяснял, что именно мы делаем. Они просто предполагают, что то, что мы
делаем - это что-то антисоциальное. Колючая проволока и все такое, были
установлены потому, что мы не объяснили нормально что такое Паркур. Нам нужно просто с этим смириться.
JM: Ты правда думаешь, что если приложить усилия и объяснить в чем дело, то люди лучше поймут?
DI:
Да, я правда в это верю и мы уже начали работу в этом направлении, но
это медленный процесс. Сложно переделать некоторые вещи, которые уже
сделаны, понимаешь о чем я? Сложно людям увидеть тебя вдруг в
позитивном свете, когда в течение многих лет они воспринимали тебя как
бунтаря и нонконформиста, и постоянно в стычках с полицией. Опять же,
из-за того, что очень много ребят сюда приезжают из других мест, здания
немного пострадали. Мы работаем над тем, чтобы исправить ситуацию, но,
как я уже сказал - это очень медленный процесс.
JM: Есть ли доля правды в слухах о том, что у вас строится академия?
DI:
Да, есть. Если вкратце, то совет Виррала решили закрыть все библиотеки
здесь и здание в Бичвуде отдадут обратно нашим жителям. Последние
полтора года я работал с парнем, который придумал путь развития в
будущем. Это не обязательно именно паркур-центр. Это будет называться «Передвижение имеет значение» (Movement Matters) и там будет много всего.
JM: Замечательно, что что-то позитивное выходит из всего негатива. Как скоро процесс войдет в стадию выполнения?
DI:
Мы надеемся начать строительство в конце года и, на данный момент,
имеем 70 000 фунтов вложений и подали заявку на грант в полтора
миллиона.
JM: Как ты относишься к сообществу мирового паркура и фрирана на данный момент?
DI:
Да все выглядит как-то призрачно, если честно. Я немного отдалился от
сообщества в последнее время. Я смотрю много видеороликов и вижу людей,
которые передвигаются, но передвигаются без какой-либо цели. Я не вижу
души во всем этом на данный момент. Есть ощущение, что движение - это
как следствие того, что ему предшествовало, не более.
JM: Я думаю, многие тут с тобой не согласятся. Ты говорил, что часто прогуливал школу. Что тебя оттолкнуло от системы?
DI:
В один момент жизни, я даже был готов принять тот ярлык, который на
меня повесили. Мне говорили, что я страдаю дислексией и не могу читать,
или писать, и я почти это принял. Я был на перепутье, где мне нужно
было сделать выбор: смириться с этим и продолжить школу, потому что это
было правильным решением, или держаться за то, кем я являлся и
прогуливать, лазать по деревьям и быть ребенком. Я теперь понимаю, что
это было не потому, что я не мог читать и писать, а просто потому, что
я не хотел. Я помню как учитель мне говорил: «Ничего не добьешься лазая
по деревьям». Как же он был неправ!
JM: На менее серьезной ноте – какой коммерческий проект был для тебя первым?
DI: Реклама Rogers [смеется]
JM: А из всех твоих коммерческих работ, какая была самой приятной?
DI:
Ух, это сложный вопрос. Видишь ли, было много проектов, у которых был
потенциал быть невероятно крутыми, но они таковыми не стали, потому что
мне не дали показать кто я, я должен был делать только то, что они
хотели, и это заставило меня довольно быстро потерять интерес, можно
сказать. Если честно, семинары были самой интересной вещью, которой мне
пришлось заниматься как следствие того, что я делаю. Один из самых
понравившихся был в Италии с Себастьяном Фуканом и Олегом Ворславом. Мы
там пробыли 4 дня. Я провел бОльшую часть времени, разговаривая с
людьми и не двигаясь. Все ожидали, что мы будем двигаться, но это
позволило нам объяснить, что мы не видели себя чем-то отличающимся от
них. Затем в последнюю ночь все двигались вместе и никто не смотрел ни
на кого, или на меня, и что я делаю, или на Олега, просто все вместе
двигались. И там был определенный прыжок, который я хотел сделать и он
был довольно амбициозным, поэтому я попросил диджея выключить музыку,
потому что я терял концентрацию. Я разбежался и спрыгнул с деревянной
платформы на грань и сделал это идеально. Я знаю, что если бы я сделал
это до встречи со всеми кто там был, то реакция была бы: апплодисменты
и крики одобрения, но когда я прыгнул - не было ничего. Просто тишина и
люди продолжили делать то, что делали и это было так прекрасно. Я
почувствовал, в первый раз, что я мог двигаться среди людей, которые
понимали меня и энергия этого была так невероятно сильна.
JM: Лучшая страна, которую ты посетил в своих странствиях?
DI:
Чили. Они так хотят быть частью мирового паркур-сообщества, но я
объяснил им, что то, что у них есть, у Европы этого нет больше и в этом
вся невинность незнания много о Паркуре
и как их не задело то, что происходило. Все было так просто, они просто
любили двигаться. С другой стороны монеты – Россия, где у них столько
всего произошло, что их заносит и они самовыражаются до такой степени,
что есть только несколько классных атлетов. Но когда они становятся
знаменитыми и их приглашают на какие-либо выступления, это то, что
меняет их в худшую сторону. Когда я был в России, было такое огромное
количество народу, которые лезли ко мне в лицо, показывая, что они
могут и ожидая, что я сделаю что-то иначе.
JM: Я хотел спросить это. Учитывая, что ты теперь стал тоже
знаменитым, ты часто сталкиваешься с тем, что перед тобой пытаются
выпендриться и показать, что умеют, нежели просто тренироваться для
себя?
DI: Да, это очень раздражает. В России все было
именно так, был огромный джэм и все было так неуютно. Я чувствовал по
отношению к ним жалость, но не мог двигаться и посвятить себя им.
Просто была не та атмосфера. Поэтому, я просто стоял и разговаривал с
теми людьми, с которыми мне нужно было поговорить, но другие люди лезли
ко мне, пытаясь показать мне, что они могут. Дэвид Белль был там же и
он просто стоял с улыбкой на лице. Все было как-то грустно.
JM: Ты доволен своим уровнем сейчас?
DI:
Знаешь что, то, где я сейчас, это гораздо за пределами даже моих
собственных навыков паркура. Через то, во что я верю - я растерян, так
как не знаю, на что я способен. Не так давно я стоял на верхушках
деревьев и смотрел вниз, думая «Я могу спрыгнуть с этого дерева». Если
б у меня была причина это сделатьб я бы спрыгнул с этого дерева в тот
же миг. Все зависит только от причин. Причина, по которой я занимаюсь
паркуром - это чтобы я мог помогать другим и быть рядом, чтобы отвечать
на вопросы. Я могу встречать людей и делиться своим жизненным опытом и
может быть помочь им узнать больше о самих себе. Я не говорю, что все о
чем я говорю всегда правильно, но я в том положении, где я могу
говорить с людьми. Но если была бы достаточно веская причина, то нет
ничего, что меня бы остановило; я стоял на вершине и хотел сделать это.
JM: О какой высоте мы говорим?
DI: Примерно 30 футов в местном лесу. (чуть больше 9 метров - Ред.)
JM: Это заставляет меня задать вопрос, на который нам всем
приходится отвечать: на счет страха. Допустим, ты готовишься к большому
прыжку для рекламы, что проносится в твоей голове и как ты справляешься
со страхом?
DI: Да, был один раз, когда я был у Elephant
and Castle в Лондоне и разглядывал кэт-лип, который был мне не по
плечу, но я чувствовал необходимость его прыгнуть. Поэтому, мой
адреналин повысился и я начал сильно нервничать. Потом я осознал, что
не время для этого прыжка, потому что я пытался подготовится к тому,
что я еще не был готов сделать. Я еще не нахожусь в необходимой
ситуации, так почему же я готовлюсь к тому, что еще не случилось? Я
думал о будущем, когда единственное, к чему я привязан - это
настоящее, поэтому я принял, что не контролирую ситуацию и поэтому
биение сердце успокоилось и я снова был абсолютно спокоен, поэтому я
отошел на 15 шагов разбежался и прыгнул в полную силу. Как только я
оттолкнулся от перилы, я понял, что не долетаю, но я уже принял этот
факт и то, что не могу контролировать исход прыжка, поэтому мне нужно с
этим справится. На полпути в воздухе я просто приспособился, вытянул
ноги, уперся ими в стену и приземлился и все было кончено за пару
секунд и ничего не случилось.
JM: Ты не ударился?
DI: Нет, совсем нет.
JM: Тебе не трудно находить мотивацию в нынешнее время?
DI:
Нет, я могу описать это так – это как рождество, когда ты маленький и
идешь спать и знаешь, что следующий день будет эпичен. Каждый день я
ложусь спать с огромной улыбкой на лице. [смеется]
JM: Когда ты начинал все было таким невинным не было никаких
ресурсов, из которых можно было бы почерпнуть информацию. Теперь же все
как на тарелке и поэтому новички очень быстро прогрессируют, хорошо ли
это?
DI: Вне зависимости от того долго ли ты что-то
осваиваешь или быстро, даже если ты не выучишь все самые важные фишки,
в конце концов, ты просто двигаешься. Как я и сказал в коммьюнити
сейчас очень много привидений, которые двигаются без страсти. Может
люди, читающие это возражают и не согласны и я огребу за эти слова но,
это мое мнение.
JM: Когда мы говорим о выходе на новый уровень всегда есть
человек, который лучше тебя за углом. В этом плане, когда кто-либо
показывает на человека, который лучше тебя, это заставляет тебя
стремится к большему?
DI: Да нет, в общем-то. Нет в мире
человека, который был бы мной лучше меня. Я не сравниваю себя с
другими. Если есть парень, о котором говорят, что он особенный, я ему
желаю всего самого хорошего и надеюсь, что по пути он найдет то, что
ищет. Ничто из этого меня не задевает, потому что я знаю, что в том,
чтобы быть собой я лучше всех.
JM: Давно еще, ты говорил, что против соревнований, почему ты принял участие в шоу на Mtv?
DI: Да,
это было соревнование, но в то же время - это Америка. А мы все знаем,
что Америка делает с миром. Америка это последнее место, которое может
определить, чем что-то должно или не должно являться.
JM: Тут я с тобой категорически не согласен. Особенно, в случае паркура, который сформировался в Европе.
DI:
Справедливо. Я принял участие, потому что это дало мне возможность
попытаться представить паркур в правильном свете, в стране где мало
людей понимают что это такое.
JM: Но в США много процветающих сообществ.
DI:
Я старался изменить что-то, но так и не смог влиться в коллектив.
Например, я специально не принимал участие в некоторых выпусках, потому
что знал, что некоторые атлеты будут стараться показать все, на что
способны, и я не был готов участвовать и доказывать, что я могу делать
что-то, чего не могут они. Я не хотел этого. Я был там по другой
причине, для того чтобы представить паркур в правильном свете.
JM: Как ты думаешь, ты добился того, чего хотел?
DI:
В каком-то смысле да. Америка огромна, и все еще есть места, где люди
понятия не имеют что такое Паркур. Хорошо, что Mtv нас не слушали, люди
начали терять интерес к шоу.
JM: Что ты имеешь ввиду под «не слушали»?
DI: Они
разрабатывали концепты шоу и идеи для эпизодов, основываясь на том, что
думали люди хотят видеть. Им нужно было что-то большее чем паркур, и
этот типичный пример парней прыгающих по крышам, а потом соревнующихся
как друзья. Людям это неинтересно, они с этим себя не соотносят.
JM: Изначально планировалось 12 серий, не так ли?
DI:
Да, 12 серий. Приглашали фокус-группы и высказывали свое мнение на счет
того, что они хотели бы видеть в шоу. Прыжков больше, расстояния
длиннее, сальто выше и конкуренция жестче. Я был одинок. Я видел, что
другие ребята не хотели противиться им, и сбивались все плотнее. Они
хотели этого для популярности, поэтому я был одинок.
JM: То есть, для тебя это не было приятным опытом?
DI: Ну, я лучше буду переживать самые худшие вещи, которые испытают меня.
JM: Шоу на полпути сняли с эфира?
DI: Да,
сняли. В любом случае, и так и так для меня это было выигрышным
происшествием, потому что они поняли, что шоу становится провалом и
отказались от него сняв всего 6 эпизодов. Теперь они дважды подумают
перед тем как снимать еще один сезон, потому что то, что они думали
сработает – не выстрелило. Если бы они слушали, то шоу было бы успешным
и революционным. Оно бы дало возможность многим другим выразить себя.
JM: В твоих глазах концепт мертв?
DI: Да, он
мертв. Когда ко мне впервые пришли с этим предложением, идея была
такова, что это полноценные соревнования. Я больше года вел переговоры
с Виктором Бевином и делился с ним своими мыслями на счет того, как мы
сможем сделать так, чтобы люди поняли суть. Таким образом мы придумали
идею про три раунда. Так что был последний раунд, который был
противоположностью первым 2м, и мы могли показать кто мы на самом деле.
JM: Расскажи мне про сценарий скоростного раунда?
DI:
у меня было то же ощущение, что и тогда у Elephant & Castle,
готовясь к тому большому прыжку. Я стоял с Пипом (Pip Anderson), ждал
когда можно будет бежать, но Mtv должны были взять свои интервью у
других, и это очень сильно напрягало, потому что препятствия были прямо
перед нами и мы просто хотели их преодолеть. Поэтому начало нарастать
напряжение, и мы начали нервничать. Пип сильный парень, поэтому прошел
трассу с легкостью. Потом настала моя очередь, конечно же меня
поставили последним, и я знал что меня испытывают и что мое время
пришло. Как и раньше адреналин начал накапливаться и я стал бояться,
поэтому я закрыл глаза и начал молиться. Бог говорил мне, что это мое
время стать его инструментом и вдруг адреналин ушел, и я был там,
абсолютно готовым, побежал и выиграл. И я был спокоен как удав.
JM: пилотное шоу имело успех?
DI: Да, но
грустно то, что нас даже не привлекали к процессу разработки серии. Они
думали, что мы просто участники, и нам будет все равно. Потом мы
узнали, что все будет точно в таком же формате как и раньше, и что они
ожидали, что мы сделаем все тоже самое снова, мы говорили что «нет, мы
не будем этого делать». Я не буду лицемером и делать то, что я делал в
пилотном выпуске. Поэтому почти все время выглядело как-будто мне все
это не по душе.
JM: Была ли настоящая ссора?
DI: Да, был
скандал. Мы все сидели одной ночью и я встал, и сказал, что мы сможем
сделать все гораздо быстрее, если бы разрешили одному человеку
выступать за группу, и что я готов быть этим человеком. Я сказал, что
готов встать и говорить за всех насчет того, каким шоу должно быть и
как должен выглядеть экшен. Виктор Бевин тогда решил поговорить со мной
наедине. Он сказал: «Ты ничем не отличаешься от остальных, кто ты
такой, чтобы встать и сказать, что ты готов говорить за всех?» и я
ответил ему, что он прав и ушел, сказав что все, я больше не участвую.
Я объяснил, что он меня выкинул из своей группы, я хотел, чтобы проект
имел успех, но под давлением я был изгнан.
JM: Ты принял осознанное решение уйти из WFPF?
DI:
Да, я просто взял и ушел, я больше не часть этого. Если меня будут
унижать и говорить, что я ничем не отличаюсь от других, то я просто не
буду частью этого больше.
JM: Должен признаться, что не смотрел ни одного эпизода по
Mtv. Но сезон просто срезали, получается, что не было завершающего
эпизода и его просто убрали из программы?
DI: Да, оно мертво. Теперь они рассматривают другие проекты, например, про эту обувь и другие вещи.
JM: Для того, чтобы паркур-обувь, о которой идет речь
продавалась по той цене, по которой продается, маржа дохода превышается
головной болю связанной с производством во много раз. На мой взгляд
затея обречена на провал, но время покажет. Давай вернемся на уровень
истоков. Если есть кто-то, кто хочет следовать за тобой по стопам
профессионального атлета, есть ли какие-либо советы, которые ты мог бы
дать?
DI: Дерзай, но не будь слишком расстроен, если у
тебя что-то не получится. В конце концов, это не должно быть твоей
целью всей жизни. Нужно ценить то, что у тебя есть в данный момент, в
смысле друзей и семьи, которые у тебя есть. Словами Мухаммеда Али:
«Если хочешь быть мусорщиком, будь лучшим мусорщиком, которым можешь
быть».
JM: Многие люди из периферии думают, что сниматься в фильмах
и рекламе это все сплошной гламур. Хотя это имеет свои плюсы, так же
это может быть очень долгим и нудным занятием. Можешь ли обрисовать как
дела обстоят на самом деле?
DI: Далеко не все так
гламурно, и действительно, это очень тяжелая работа. В бОльшей степени
это психологическая битва за концентрацию. Чаще всего люди хотят от
тебя большего, чем ты готов отдать. В конце концов, это тоже имеет свою
цену.
JM: Тебе нравится этим заниматься?
DI: Мне это
нравится, потому что я уже знаю кто я. Кто-то, кто не знает, мог бы
быть переделан во что-то, что хочет видеть режиссер. Нельзя, чтобы
говорили: "Грош тебе цена". Наоборот, нужно чтобы они понимали твой
вклад в общее дело и его ценность.
JM: какую музыку ты сейчас любишь?
DI: Христианский хип-хоп на данный момент и все что берет за душу.
JM: Сам ты христианин. Как твоя вера помогла тебе в паркуре?
DI:
Она помогла мне во всем. Иисус единственный человек, которым я
действительно восхищаюсь и стараюсь быть еще более похожим на него
каждый день.
JM: Вижу, что у тебя в офисе внушительное количество
видеоаппаратуры. На тему видеосъемок и паркура, YouTube - это главный
инструмент для того, чтобы распространять контент по всему миру,
насколько он важен для тебя?
DI: Последние несколько лет
я очень сильно увлечен им, так как это великолепный инструмент для
маркетинга того, чем ты занят в паркур-сообществе. На данный момент, я
стараюсь быть на улице как можно больше, поэтому не так часто сижу в
сети. Я знаю, что это великолепный способ показать людям кто ты есть,
но сейчас я ушел в подполье, немного расслабился и вынашиваю планы как
вернуться в схватку, но под другим углом.
JM: Значит что-то новое готовится?
DI: Да, что-то скоро будет [смеется].
JM: Приятно слышать. По-твоему, какие составляющие создают идеального трейсера?
DI:
эмоции и то как они себя проявляют. Не только по языку тела. Для меня
это не только физические упражнения. Если хочешь поделиться тем, что у
тебя в душе, постарайся думать вне рамок и подходить к препятствиям
так, как не сделал бы этого ранее.
JM: В некоторых видео ты атакуешь детскую площадку и
настолько легко и инстинктивно, с точными шагами, это что-то
невероятное. Но, несмотря на это бывают ли дни когда ничего не клеится?
DI: На самом деле довольно часто. Я просто хорошенько подумаю об этом и вернусь обратно в самое начало.
JM: Тренируешься ли ты внутри в крытых залах?
DI:
Нет, это воображаемый мир, где ты себя обманываешь. Если бы я попал в
гимнастический зал, я бы разумеется повеселился, но я не стал бы это
рассматривать как способ улучшить свою технику.
JM: Раз разговор зашел о технике, я сижу в твоем доме, но
прямо сейчас на улице у тебя в саду возводиться конструкция из
перекладин. Можно сказать, что этот монстр будет даже недооценкой ее
масштабов. В чем дело?
DI: Это работа в процессе и я уже
давно хотел демонтировать старую. Конечно же, я сконструировал
воплощение того, чем я хочу быть напуган и то, что выхзовет на
поединок. Когда стоишь перед ней ты затмлен ее размерами, и я хочу,
чтобы было именно так. Я хочу знать, что она не похожа ни на одно
препятствие, которое кто-либо когда-либо покорил и я хочу его подчинить
себе и контролировать его. Я назвал его ковчегом и хочу, чтобы это было
место в моем саду, где я могу проводить время в одиночестве,
совершенствуя свое передвижение. Никто кроме меня не будет там
тренироваться ближайшие пару месяцев, буду только я и когда я буду
готов, другие люди смогут прийти и поиграть с ней.
JM: Придерживаешься ли ты какой-либо диеты?
DI: Нет, обожаю еду [смеется].
JM: Тебе везет, так как, очевидно, у тебя быстрый метаболизм.
DI: В основном, я ем все, что хочу, но когда придет время мне следить за собой, то я буду это делать.
JM: Есть ли у тебя какая-либо программа тренировок?
DI:
Не то, на чем я зацикливаюсь каждый день. Все зависит от обстоятельств.
Я думаю что единственный случай, когда тело становится первичным, это
когда есть причина прогрессировать физически.
JM: Если бы тебе нужно было отказаться от одного из данных
навыков в твоем репертуаре – скорость, плавность или четкость, чтобы
это было?
DI: Я бы отказался от плавности, потому что она
имеет отношение к красоте, а мне кажется я красив и так. Поэтому можно
и без нее обойтись [смеется].
JM: Еще и скромняга? Круто. На момент этого интервью ты только что закончил Brink European Tour 2010. Расскажи об этих впечатлениях.
DI:
Мой менеджер предложил видео-компании сделать тур, чтобы продвигать
новую игру Brink и эта затея имела бешеный успех. Задача была в том,
чтобы пересечь Европу и побывать в 8 разных городах. По пути мы смогли
пообщаться с сообществами, к которым я не мог бы сам добраться. Было
сложно, потому что приходилось выкладываться каждый день. Интересная
вещь случилась во время тура – я вдруг начал голодать. Я никогда не мог
понять смысл этого, но почему-то я не чувствовал необходимости в еде. И
ощущал, что становлюсь сильнее каждый день, что было непередаваемым
ощущением.
JM: Ранее сегодня ты рассказывал, что встретил Давида Белля
во время пребывания во Франции и что это было особенной встречей.
Расскажи об этом.
DI: Я чувствовал, что так должно быть.
Я так давно знал, что в конце концов наши пути пересекутся, но не знал
когда. Поэтому, я понимал, что должен просто жить своей жизнью. И во
время того, как я был в Лиссе я встретил Себастьяна Фукана и мы дали
небольшое интервью для камер, а потом он мне сказал, что позвонил
Давиду и что он хочет со мной поговорить. Я уже знал об этом от Казумы (Parkour Generation - Ред.),
который мой хороший друг. Он как-то сказал мне, что Давид хочет
как-нибудь встретиться и поговорить, что было очень круто. Так мы
сидели у Dame du Lac и я сидел в тишине, занимался своими мыслями, но
под деревом недалеко от нас сидел человек. Я инстинктивно почувствовал,
что это Давид, встал и начал идти. К этому моменту я потерял из виду
где он сел, но подразумевал, что он еще там. Поэтому я прошел под
деревом и проходя под ним, там был Давид. Мы улыбнулись друг другу, но
когда я осмотрелся, подошел мой маленький брат и все шли за нами с
камерами, и на секунду я испугался, что не смогу поделиться с Давидом
кто я. Поэтому некоторое время мы занимались съемками. Я сначала не
понял, что моего маленького брата попросили уйти из кадра и, когда я
поднял взгляд, то понял, что что-то не так и сказал Давиду, что мне
нужно проверить все ли в порядке. Я снял микрофон, и подошел к брату,
Давид пошел за мной, потом мы все пошли в Лисс, разговаривали и, в
конце концов, оказались у Давида дома, расслаблялись и слушали музыку.
Не хочу говорить о том, о чем мы тогда разговаривали, кроме того, что
будущее будет светлым.
JM: Даниэль, отлично. Не могу даже придумать лучшего способа
закруглиться. Спасибо за твое время чтобы сделать это интервью
реальностью.
DI: эм, это было честью. Я действительно думаю, что это замечательно,
что ты выбрал время приехать сюда в Мортон лично. Это многое значит.
Источник: Jump Magazine Issue 9 (Nov), 12-44 стр.
Перевод: Александра Арефьева
Редакция: Олег Махнев, Дмитрий Шиханов Информация взята с http://www.traceur.ru/
|
